Сергей Шубенков: «Мне сказали, что я мог дать взятку офицеру допинг-контроля»

21 июля 2016 20:56
Сергей Шубенков: «Мне сказали, что я мог дать взятку офицеру допинг-контроля»

Действующий чемпион мира в беге с барьерами Сергей Шубенков в эксклюзивном интервью «Матч ТВ» – об аргументах ИААФ, сильных сторонах в докладе Макларена и планах на будущее.

– Вы были готовы к любому решению спортивного арбитража?

– А у меня был какой-то выбор? Повлиять на ситуацию мы никак не могли, поэтому просто тренировались так, будто все хорошо и через пару недель – Олимпийские игры.

– История с индивидуальными заявками не смутила? Складывается впечатление, что для ИААФ это была пустая формальность.

– Сейчас уже сам не понимаю, зачем они это устроили. Очевидно, что с самого начала хотели нас не пускать. И все для этого сделали. Но почему бы не сказать сразу: «Да, мы вас не пустим». И все. А они начали нас по каким-то кругам ада гонять. Сначала потребовали провести реформы и поменять все руководство федерации. Сделали. Тут же появилось новое требование – поменять отношение к допингу, культуру. Потом эти заявки с новыми критериями, из которых одобрили только одну. Зато, когда подали на них в суд, они вдруг согласились на ускоренную процедуру, на перенос слушаний. Вот и зачем все это.

– То есть шансов на то, что индивидуальную заявку удовлетворят, вообще не было? К вам, например, какие претензии?

– Критерии сформулированы очень обтекаемо. В какой-то момент я надеялся, что меня все же пустят. Доводы у меня были железные. Я давно состою в международном пуле тестирования, сдаю анализы каждый месяц, где бы ни находился. И самое главное уже несколько лет мою мочу тестирует не РУСАДА, или UKAD после дисквалификации нашего агентства, а международная компания IDTM, аккредитованная ВАДА. Их штаб-квартира и лаборатории находятся в Швеции, все мои анализы туда и отправлялись. На это я и напирал, что уже несколько лет ни РУСАДА, ни московская антидопинговая лаборатория не имели ко мне никакого отношения.

Причем это была моя личная инициатива – проходить не только национальный контроль, но и международный, в Швеции. Только за этот год таких тестов накопилось 10 штук. Когда рассказывал об этом в эфире британского BBC Radio, ведущий мне так и сказал: «У вас хорошие шансы». Но, видимо, мы с ИААФ неправильно поняли друг друга. Они мне ответили, что аргументов недостаточно. Точнее, даже так – аргументы слабые, анализы плохие.

– Они как-то пояснили свое решение?

– Они мотивировали его тем, что тесты проходят через российскую таможню. И, по их данным, были случаи, когда на таможне пытались эти пробирки открыть. А еще сказали, что я могу дать взятку офицеру допинг-контроля, потому что такие случаи в истории тоже бывали. Даже упомянули Марион Джонс (американская легкоатлетка, отбывала тюремное заключение за лжесвидетельствование по своему допинг-делу – «Матч ТВ») и Лэнса Армстронга (американский велосипедист, который признался в систематическом употреблении допинга – «Матч ТВ»), с формулировкой в духе: «Они процедуру как-то обходили, значит, и вы могли». В общем, в их ответе все свелось к трем вещам: таможня вмешивается, офицеры берут взятки, спортсмены прячутся от допинг-контроля.

Возможности задать какие-то вопросы или что-то объяснить у меня просто не было. По отношению к российским спортсменам все перевернулось: нас по умолчанию подозревают, а мы должны бесконечно доказывать, что эти подозрения ложные. Презумпцию невиновности для нас просто отменили.

– Но для этого нужны были хоть какие-то основания. Вы совсем не верите всем этим расследованиям и докладам?

– Конечно, просто так говорить не будут. Что называется, дыма без огня не бывает. Дискредитировали себя наши организации в достаточной степени, чтобы такое отношение возникло. Я даже готов понять, что на нас возложили то, что называется «бремя доказывания». В данной ситуации это логично. Но если я должен доказывать свою невиновность, сформулируйте для меня четкие и понятные критерии и хотя бы попытайтесь рассмотреть аргументы. Я все легко докажу, потому что не виновен. В таких делах не должно быть коллективной ответственности.

Что касается, докладов, я читал их в оригинале и фильм ARD тоже смотрел. Между докладами Паунда и Макларена огромная разница. У Паунда все очень плохо с аргументацией. Доклад Макларена намного лучше, сильнее. Он убедительнее.

– Абсолютное большинство с вами не согласится. Все ждут доказательств.

– Пресс-конференция не самое подходящее место для предъявления доказательств, мне кажется. На пресс-конференции они не нужны. Но есть один важный момент: если вы не предъявляете доказательств, то и не называйте это расследованием. Это исследование или заключение, по результатам которого даются определенные рекомендации. Рекомендации – не приговор. Макларен сам сказал, что у него было слишком мало времени, и работа не завершена. Так почему бы не освободить от ответственности людей, которые не причастны, а виновных наказать уже по факту. Не понимаю.

– А, может быть, стоило отправиться в суд раньше, не дожидаться, пока фильмов, статей, докладов станет так много? Со стороны кажется, что люди, которые должны были максимально оперативно на все это отреагировать, опомнились только сейчас.

– Смотрите, за все это время (с момента дисквалификации Всероссийской федерации легкой атлетики в декабре 2015 года – «Матч ТВ») можно выделить три момента: ноябрь, март и июнь. После ноября обращаться в суд было абсолютно бессмысленно. С точки зрения закона, ИААФ своих полномочий не превысила, у них было право вынести решение о дисквалификации. Чем они при этом руководствовались, абсолютно неважно. Они вправе делать все на свое усмотрение. Совет так решил, значит, это правильно. В суде только бы время потратили. А потом все равно пришлось бы выполнять требования ИААФ, только на пару месяцев позже, поэтому в нашей федерации пошли по пути наименьшего сопротивления, начали реформироваться. Как выяснилось, недостаточно активно.

Опять же, когда вышел первый доклад ВАДА, ИААФ среагировала через три дня. Какой мы могли найти выход за эти три дня? Это, во-первых. Во-вторых, я, например, просто не поверил, что ИААФ может такое решение принять – вообще заблокировать всех. Нам навстречу не шли – только какие-то подачки кидали. Вот вам индивидуальные заявки – но мы все равно всем откажем.

– Всем, кроме Дарьи Клишиной. Но когда началась травля, вы за нее заступились.

– Это естественно. Твит в ее поддержку, кстати, в итоге стал самым популярным. Так что не только я поддержал. Позитивная реакция была намного убедительнее. Люди-то у нас нормальные, добрые, умные. Просто идиотов лучше слышно. На то они и идиоты, чтобы орать на каждом углу.

А Даша просто немножко ошиблась в формулировках. Получилось что-то вроде благодарности за то, что ее не стали расстреливать. Вот и придрались.

– Сейчас, конечно, все поглощены Олимпийскими играми и их пропуском. Почти никто не вспоминает, что дисквалификация ВФЛА продлена на неопределенный срок, а, значит, изоляция продолжится. Как долго вы сможете тренироваться и находить мотивацию в таких обстоятельствах?

– Видели мои 13,25 на Кубке России? Вот вам и ответ. Как-то не получается у меня пока найти мотивацию, чтобы бегать здесь быстрее.

– И какие дальше варианты?

– Много вариантов. Есть вот очень хороший вариант: лежать дома и плевать в потолок. Боюсь только, что надолго меня не хватит.

– А выступить на Олимпийских играх в Токио реально?

– Реально. Почему нет? Я вообще хочу бегать до седых волос. Есть хороший пример – Ким Коллинз. Ему 40 лет, а он каждый год бьет личные рекорды. Есть еще американец Дэвид Оливер. Ему чуть меньше – 34, но регулярно заставляет меня понервничать. Если человек не употребляет допинг, можно долго в форме оставаться.

– То есть и дальше только спорт?

– Если уж совсем честно, не знаю. До сих пор сам себя не могу понять. На меня периодически накатывает абсолютная апатия. Я действительно могу месяц лежать и плевать в потолок. А иногда, наоборот, такая активность просыпается, что я аж сам себя боюсь. Когда в университете учился, даже испугался за свое здоровье. Приезжал со сборов, начинал учиться так, что реально не оставалось времени даже на отдых. Уходил из дома в 7 утра, приходил – в 10 вечера. Причем мне все это было абсолютно не в лом.

– И в итоге защитили диплом юриста. Не думали о спортивном праве?

– Да, мне даже мама об этом говорит. Причем, когда заканчивал, мне все это казалось таким бесперспективным. Нам до этого года спортивные юристы вообще не нужны были. Многие даже не знали, что они есть. А теперь – чуть ли не главные люди.

Текст: Марина Крылова

Фото: globallookpress.com, РИА Новости/Владимир Астапкович, РИА Новости/Григорий Сысоев